Нет ничего лучше запаха библиотеки: годовая пыль, осевшая на бумажных страницах, которым, к слову, уже пришли на смену электронные носители, типографская краска, постепенно стирающаяся с этих самых страниц под пальцами страждущих, облупившееся дерево книжных шкафов. Плотный запах лилий от букета за стойкой библиотекаря распространялся и сюда, но если у входа было практически нечем дышать - аромат лилий довольно тяжелый, - то здесь всего было в самый раз.
Сюзан сделала глубокий вдох и отбросила тонкую короткую прядь волос со лба, с маниакальной методичностью продолжая шерстить полки. Корешки книг должны были бы громко заурчать, если были бы живыми, точно как маленький Бакси, котенок, которого девушка подобрала во двое Дома. Она любовно провела пальцем по книге "Записки сумасшедшего" Булгакова, от надписи которой осталось лишь сиротливое золотистое "...ски сумас..." на обложке цвета выдержанного вина.
Девушка бы с удовольствием уединилась с данным фолиантом где-нибудь в укромном уголке, однако в этот раз, как ни странно, целью ее путешествия в библиотеку была вовсе не книга. Периодические издания Сьюзи вообще не признавала, за исключением, разве что, "Вопросов литературы". Впрочем, нынешняя ее находка, если таковая будет иметь место, станет едва ли не "perle", настоящей жемчужиной среди ровного ряда солдатов на книжных полках в комнате преподавателя.
Девушка раздраженно выдохнула, когда страницы последнего пролистаного экземпляра "Белой гвардии" не дали желаемого результата. Журнала, который выпускался ограниченным тиражом - всего один экземпляр - самими домовцами, не было. "Блюм" стал навязчивой идеей Сюзан, ее маленькой, но оттого не менее желанной, Темной Башней, подняться на вершину которой стало делом принципа. Не то чтобы она хотела прокричать свое имя в страницы журнала, просто...
Она и сама не смогла бы внятно объяснить причину своеобразного помешательства. Да, ей было интересно знать, чем живут и дышат воспитанники Дома, о чем думают, когда их взгляды красноречивее любых слов говорят о том, что трагедия леди Макбет в списке вещей, интересных им, занимают место где-то между стремительно сокращающейся популяцией галапагосских морских львов и маркой помадки для усов Кларка Гейбла.
"Блюм" под номером одиннадцать или двенадцать - Сюзан не была уверена точно, находился где-то здесь, среди забытых учениками книг. Либо внутри одной из них. Больше подсказок не было, однако она была благодарна за то, что не пришлось, к примеру, перебирать Дом по кирпичику, начиная с чердака, чтобы докопаться до нужной вещи. Она не сомневалась, что ради получения желаемого не погнушалась бы и такой отвратной работенки, однако...
Внезапная догадка осенила девушку, и она стремительно двинулась к стеллажам, над которыми маячила старенькая и потрепанная буква "Б". Блюм - немецкая фамилия. Если память не изменяла, было несколько выдающихся Блюмов: политиков, ученых, военных и даже музыкантов. Если на полках есть хотя бы одна биография одного несчастного Блюма, то... То почему бы не выбрать именно эту книгу как прикрытие? В конце концов, не каждый преподаватель знает название журнала. Да и символизм нельзя не учитывать, особенно беря во внимание место, которое воспитанники называют своим Домом. Едва ли не каждая доска паркета на полу может быть памятной для того, кто провел здесь все сознательные годы.
Можно сказать, что Сьюзи посчастливилось. Перекрестные ссылки в увесистой энциклопедии, которая до поры до времени была зажата подмышкой, привели ее к одной книге. Не биография, но все же. "Роберт Блюм и революция 48 года в Германии". Фамилию автора сего произведения девушка даже не пыталась произнести вслух. Наверняка пособие для тех, кто увлекается политологией. Если, конечно, можно было представить себе таких фанатиков в стенах Дома.
Сюзан быстро пролистала книгу сначала в одну сторону, затем в другую. Ничего. Ровным счетом. В сердцах хлопнув обложкой, девушка так яростно засунула ни в чем неповинный сборник обратно на полку, что он, не выдержав бесцеремонного обращения, вылетел с другой стороны, потянув за собой не меньше пяти таких же увесистых томов. В образовавшемся зазоре между оставшимися книгами показалось лицо девушки. Память тут же услужила - Стрекоза.
- Ой, прости! - она зажала рот руками, застыла, в следующее мгновение спохватилась и бросилась к ученице, - Я тебя не ушибла?