Она сидит на перекрёсточном диване, подобрав ноги под себя и укутавшись в золотисто-красный клетчатый флисовый плед. Под боком привычный рюкзак, в руках - термос с кофе. Когда тебя окружают знакомые и любимые вещи, становится немного спокойнее. Кофе пахнет умопомрачительно. Замечательный молотый кофе с ванильным сахаром, корицей, кардамоном, имбирём и мускатным орехом. И сухими сливками. Соседки по комнате считают её страсть к приготовлению кофе и чая ненормальной. Пусть так. Просто Компас это успокаивает. Когда ты открываешь глаза в до ужаса тёмной комнате (на ночь окна наглухо завешены шторами), задыхаясь и крича, повторение каких-то привычных действий помогает вернуться в нормальное состояние. Не Прыгнуть ненароком. Открывать коробочки с пряностями, смешивать ароматы, чтобы получить по-настоящему вкусный напиток - её это действительно увлекает. Настолько, что она вполне может на время забыть о своём страхе. Но засыпать вновь она никогда не рискует. Потому и перебирается на Перекрёсток. Потому что на Перекрёстке - хорошо. Дома. Темно, но совсем не страшно. Даже без фонарика. Который Компас, на всякий случай, держит поблизости от себя. Мало ли что. Она думает, что не стоит зря будить соседок, которых и без того достала её привычка рано вставать. И думает, что не стоит беспокоить ночью Ибисов, к которым прибилась совсем недавно. Зачем кому-то знать о её проблемах? Зачем вообще кому-то чужие проблемы? Люди странные.
Она делает глоток из термоса (горячий напиток обжигает язык) и думает, что кофе - это замечательно. Когда есть кофе ночь не кажется такой пугающей. Да что там, даже жизнь не кажется такой пугающей, когда есть кофе. На перекрёстке нет окон, но и без этого Компас чувствует свежий дождливый запах. Весна. Ещё одна весна без Прыткой.
В одиночестве переносить кошмары куда тяжелее. Компас никому об этом не скажет. Никому. Она обещала. Она не будет жаловаться. Сегодня, кажется, уже не так плохо. Может, ей удастся немного поспать, положив рюкзак под голову, заткнув уши наушниками. Удастся? "Она говорила - думай о море. О бескрайнем синем море. Как жаль, что я его не люблю" - Компас печально улыбается, прокручивая на пальце кольцо. Рука с кольцом ужасно чешется и горит, Компас слышит голоса Изнанки, но мысленно запрещает себе Прыгать. Не сейчас. Не тогда, когда она в таком состоянии. Ей хочется плакать, но она не может. Наверное, даже на физическом уровне. Плач вырывается свистом и хрипом, не слезами. Надо успокоиться. Надо. Успокоиться.
Компас вспоминает, что в рюкзаке у неё лежит целая, нераспакованная пачка "Camel'а", недавно заказанная у Летунов. Компас довольно давно и довольно безуспешно пытается начать курить. Потому что, кажется, это должно успокаивать. И потому что довольствоваться пассивным курением - странно. Запах табачного дыма Компас до безумия любит, хотя и не знает почему. Вроде бы, он должен её отталкивать. "Курильщик-астматик. Настолько глупо, что даже смешно", - думает она, шаря рукой в рюкзаке и проверяя наличие пачки. "С моими приступами я никогда не начну курить", - она мысленно улыбается, сжимая "Camel" в руке. Она думает о том, что надо делать с пачкой. Можно было бы подарить кому-нибудь. Только некому. А можно запрятать в тайник до лучших времён. А можно...
Компас обещает себе подумать о других вариантах судьбы несчастной пачки сигарет завтра. А пока можно свернуться в клубок, включить музыку и лежать в обнимку с рюкзаком, пытаясь уснуть. Кофе выпит наполовину, рука всё ещё чешется, фонарик зажат в ладони. На удивление спокойная ночь. Одиночество делает её немного печальной, но не менее прекрасной. Надо всего лишь дождаться утра.

Отредактировано Компас (2015-02-17 12:33:37)

Ещё раньше, чем от звука голоса, Компас вздрогнула от тихого шороха шагов. Она почувствовала их даже в наушниках. Это было немного странно - раньше никто не приходил на Перекрёсток ночами, кроме неё самой. Это вызывало необычное волнение. Оно зарождалось в груди, и, тихонько резонируя, перебиралось к дрожащим рукам и ногам. Даже сквозь закрытые веки Компас почувствовала свет от фонарика, скользнувший по дивану. А потом раздался тихий щелчок, и фонарик погас. Этот жест неожиданно её успокоил. Как будто человек, державший фонарик, решился ей доверять. Значит, не стоит бояться. Она открывает глаза, но это мало что меняет - вокруг по-прежнему темно. Правда, на стенах можно различить некоторые надписи. Они будто светятся. До рассвета ещё далеко, несмотря на то, что уже май, и солнце встаёт рано. Кажется, за стенами Дома всё ещё дождь. Она убирает наушники, и отголоски музыкального шлейфа ещё висят в воздухе несколько секунд до выключения плеера. И ещё чуть дольше - у неё в голове. А потом остаётся только тишина и дыхание. И почему-то кровь особенно громко стучит у неё в висках, как после быстрого бега. Человек с выключенным фонариком садится у дивана, прямо около неё.
Голос, которым её приветствуют, тонкий, девичий и красивый. Компас любит красивые голоса. По сравнению с этим голосом её собственный - низковатый, хриплый от кашля и невыплаканных слёз, звучит до безобразия неуместно в этой тёмной тишине. Будто половицы скрипят.
- Доброй ночи, - говорит она и тут же морщится, недовольная тем, как это прозвучало. Она не знает девушку, мирно устроившуюся у дивана, не помнит её голоса, не видит лица. “Они говорили - новенькая,” - вспоминает Компас, но это мало о чём говорит ей. С новичками она чувствует себя беспомощной. Не знает как себя вести. Они сбивают её с толку. Компас выпутывается из флисового кокона и садится. - Ты... Тебе уже дали кличку?
“Вот опять,” - Компас обречённо вздыхает. Заводить разговоры с новенькими очень тяжело. Практически невозможно. Всегда говоришь что-то не то. Что-то глупое и непонятное. В такие моменты Компас сама себе напоминает непонятливого новичка. Или, может, ребёнка, с трудом складывающего слова в предложения. Она складывает карманный фонарик в рюкзак и тянется рукой к голове девушки, пальцами слегка перебирает волосы, будто пытаясь на ощупь понять, какого они цвета, и тут же убирает руку. “Мягкие...” Она надеется, что девушке это не показалось странным. Она надеется, что её тяга к телесным прикосновениям вообще не кажется другим странной. Из дивана тут и там торчит обивка, и Компас безуспешно пытается потрошить диван носком кеда. Она нервничает. В таких обстоятельствах невозможно не нервничать.
Компас откручивает крышку термоса и делает несколько глотков, чтобы успокоиться. От этого, кажется, весь Перекрёсток заполняется густым и пряным кофейным запахом. Компас почему-то делается неловко. Она наливает в крышку кофе и протягивает девушке:
- Будешь? - говорит она, и тут же уточняет, припоминая, что в девичьем крыле кто-то недавно сварил совершенно отвратный кофейный ликёр: - Это просто кофе.

Она закручивает крышку термоса и кладёт его в рюкзак, в очередной раз надеясь, что не раздавит полароид, который, кажется, лежит на самом дне. И не зальёт весь рюкзак вместе с пачкой сигарет. "... которую всё-таки можно будет потом на что-нибудь обменять. Хотя бы на сладости. Шоколад почти закончился. Па приедет только через несколько дней... - о приезде отца Компас старалась не думать. Разговаривать с ним было неудобно. Постоянно говорить "нет" на его многочисленные уговоры покинуть Дом - ещё хуже. Но что делать, ведь иной раз Летунов хрен дождёшься, а Па стабильно приезжал раз в две недели. Стабильно с двумя пакетами, набитыми сладостями. Но пока об этом можно не думать. Потому что сейчас Компас занимает кое-что поважнее сладостей.
- Баст? Мне нравится, - Компас улыбается и сползает с дивана на пол, усаживаясь рядом с девушкой. Она думает, что есть что-то до невозможности уютное в том, чтобы разговаривать вот так посреди ночи с незнакомым человеком и пить вместе кофе. - Я Компас. Сон не идёт, да? - Компас наклоняет голову, заглядывая Баст в глаза. - А ведь в дождь должно быть наоборот... Прости, если я немного неприветлива. Просто... я не привыкла, чтобы кто-нибудь кроме меня приходил ночами на Перекрёсток, - она кусает губы, чешет руку (уже по инерции, Изнанка давно замолчала, почуяв рядом другого человека), запахивает джинсовую рубашку и понимает, что всё ещё немного нервничает. Для неё позволить увидеть себя ночью на Перекрёстке - это открыть что-то очень личное. То самое, что хранится в запахах и записях в блокноте, что делает ужасными её пробуждения среди ночи. То, что составляет её жизнь. Компас никогда не думала, что ей будет настолько тяжело находиться в подобной ситуации. Но, как ни странно, присутствие Баст одновременно успокаивало её. По крайней мере, кошмары всегда лучше переносятся вдвоём, чем в одиночку. "Скоро лето," - неожиданно думает Компас. "Скоро лето, и все они уедут в другой Дом. В Дом у моря. А я останусь здесь, - это очень грустная мысль, и Компас пытается начать думать о чём-то другом, но шелест дождя, доносящийся снаружи и влажный воздух - всё это мешает нормально мыслить. Компас отвлекается на рассматривание дивана, стен, фикуса в горшке, Баст. Когда вспоминаешь, что боишься темноты, рассматривание привычных вещей становится спасательным кругом. Соломинкой для безнадёжно утопающего. И Компас смотрит, пытаясь разглядеть некоторые надписи, угадать очертания растения, увидеть черты лица.
- Ночью всё кажется другим, - замечает Компас. Она говорит это скорее себе, чем Баст, но каким-то образом чувствует, что девушка думает также. С Дома ночью слетает шелуха людских разговоров и отпечатков чужих ботинок, и он становится более настоящим. - Через несколько часов можно будет выйти посмотреть на рассвет. Рассветы после дождя красивые, - говорит Компас, и понимает, что её уже понесло. Что если Баст её не остановит, она будет говорить без умолку, рассказывая всё, что только можно рассказать, о чём успела намолчаться предыдущие несколько дней, пока не вступала в разговоры ни с соседками, ни со Стаей. - Хочешь, я расскажу что-нибудь о Доме или о себе? Или ты мне расскажешь. Я люблю чужие истории, - решается Компас, и на душе сразу же становится легче, будто рушится невидимая преграда между ней и Баст. Будто это действительно совершенно нормально - рассказывать свою жизнь той, с кем познакомилась несколько минут назад. Будто это действительно легко - доверять людям.

Отредактировано Компас (2015-02-19 10:05:14)

Компас касается щекой головы Баст у неё на плече и почти урчит, блаженно закрывая глаза. Сидеть вот так - просто восхитительно. Тепло и уютно. Стук в висках, кажется, становится ещё громче. Компас делает глубокий вдох, кашляет и начинает говорить.
- Я прихожу сюда, потому что мне снятся кошмары. Не каждую ночь, но довольно часто. Когда у меня плохое настроение, - она прикрывает глаза, но не пытается воссоздать картину в памяти. Знает, чувствует, что плохо кончится. Это всегда плохо кончалось. Сейчас Компас безумно рада тому, что благодаря присутствию Баст она может контролировать течение своих мыслей. Не даёт им свернуть в ненужную сторону. - Самое неприятное в них то, что они кажутся слишком реальными. Реальнее самой действительности. И если не контролировать себя, кажется, можно попасть... туда, куда не следует попадать, когда ты расстроена и напугана. Пока ещё я не всегда могу контролировать это, и не знаю, смогу ли. Боюсь, в какой-то момент я не смогу вернуться, - Компас говорит об Изнанке осторожно. Намёками. Тщательно прислушиваясь к ощущениям в своей левой руке. Стараясь не спугнуть ни саму Изнанку, ни Баст. "Она всё-таки в Доме не так давно... Догадывалась ли она когда-нибудь об обратной стороне Дома? Слышала что-то краем уха?" Компас медлит рассказывать дальше, слегка сомневаясь в том, что игра стоит свеч. Но Магнитная Стрелка молчит, а значит сегодня - можно. - Ты что-нибудь знаешь о таких вещах? - задаёт вопрос Компас, и тут же тушуется, пытается заполнить ночную тишину словами. Бросается в пересказ своей жизни и говорит-говорит-говорит, изредка сбиваясь на пояснение ненужных подробностей - вроде апельсинового сока, который она пила на террасе кафе, где скрывалась от сильного дождя или некоторых странностей кота Пломбира. Слова льются из неё неиссякаемым потоком, она с молниеносной скоростью переключается с одного момента жизни на другой, наплевав на хронологический порядок. Избегает только самого важного - дыма и гари. И лестницы, падающей в темноту. Объединяя всё двумя словами - "трагическое событие". Она надеется, что выдержит. Не сорвётся, не расплачется. Но на каком-то момента своего рассказа понимает, что задыхается.
Компас, стараясь не напугать Баст быстро вытаскивает из рюкзака ингалятор и припадает к нему на несколько секунд. "Дурочка..." - мысленно вздыхает она, ощущая влагу в уголках своих глаз. Расплата за её самонадеянность. Выставить себя перед новенькой в таком свете... кошмар какой," - она вытирает слёзы рукавом рубашки и возвращается к разговору. Ещё не все тайны рассказаны. Ночь не спешит заканчиваться, но, судя по звукам, дождь уже прекратился.
- Знаешь, у меня неожиданно много шрамов для тепличного ребёнка, - Компас закатывает чересчур широкие штанины джинс и рукава рубашки и пробегает пальцами по шрамам. - Эти - с последнего лета в Наружности. Велосипед. Они должны были быстро зажить, но почему-то... - она указывает на длинную царапину около правого колена и пару коротких отметин на левой ноге. - А эти - с летнего лагеря - шрамы на локтях и левом колене. И... после операции, - она обводит по кругу самый заметный шрам - на левой лодыжке, и на некоторое время замолкает, собираясь с духом. - Обещали, что через полгода я уже смогу нормально ходить, хотя перелом был очень серьёзный. И от костылей я к тому времени и вправду отказалась, но хромаю до сих пор. Не могу на неё опираться. И я знаю, что отцу лучше об этом не говорить, потому что он решит, что всё дело в психосоматике и опять поведёт меня к психологу. Меня от них уже тошнит, - на последних словах голос её опять дрожит, но Компас быстро удаётся взять себя в руки. Она оправляет джинсы и рубашку, и греет о шею ставшие ледяными ладони. Череда шумных вдохов и выдохов. Выдерживать всё труднее.
- Расскажи что-нибудь. Пожалуйста. Я не хочу разрыдаться у тебя на глазах, - Компас никогда не думала, что её голос может быть настолько тихим и обречённым, но сегодня - можно.

Отредактировано Компас (2015-02-25 10:14:39)