Yann Tiersen – La valse d'Amelie (version orchestre)
Этот день для Русалки начинался как нельзя плохо:  любимые волосы после сна были так спутаны, что Спице пришлось потратить лишние пару часов, чтобы расчесать ее бесконечные локоны Гвиневры; а после Химера, непонятно за что прицепившаяся к Рыжей, и их словесная баталия, что собрала в их комнате, пожалуй, едва ли не всю женскую половину во главе с Душечкой, что, подбоченясь , долго внушала обеим что-то, грозя отправить каждую в то самое место с мягкими стенам, дабы каждая поняла свой проступок, но, к сожалению, как и всегда Душечку никто не слушал, никто, включая ее. А потому еще пару мгновений постояв в ей комнате, грозно сверкая глазами, она удалилась в полно уверенности, что девушки вняли ее авторитетной персоне – и как же она ошибалась.
Русалка, занятая шарфом для Рыжей, так и вовсе не заметила того момента, когда к женской половине Дома присоединилась еще и воспитательница, слишком уж была занята, ловко орудуя стальным спицами, что порхали в ее руках словно вольные птицы, создавая ярко-красный узор, так подходящий огненным волосам Рыжей.
Но как уже говорилось, день ее не задался с самого начала, а потому Русалка укололась, только вот не стала Спящей Красавицей, уснувший на столетие, нет, всего лишь укололась до алой крови на белоснежном пальце.
Непонятно откуда взявшаяся томная Габи (пожалуй, одна из немногих, что могла соперничать со Слепым по части нежданных приходов/уходов) говорила ей что-то, но говорила как-то в сторону и тихо, что Русалка не смогла разобрать, о чем же та ей вещала, уловив четко лишь два слова.
«Подвал» и «надо».
Почему Габи понадобились подвалы, она не знала, да и спросить не успела, потому что та едва ли не буквально растворилась в воздухе, оставив после себя какой-то приторно-сладких аромат духов, от которого ей, Русалке, неимоверно хотелось чихать.
А после вновь заявилась Душечка в крайне скверном расположении духа, но на этот раз не по душу Рыжей, мирно почитывающей что-то кровати. На этот раз она искала томную Габи, и похоже дело было серьезным, иначе бы что делало в руках воспитательницы ее досье, которым она сотрясалась воздух, обещая разобраться. Но чем провинилась Габи никто, как оказалось, в их комнате не знал, Русалка видела это по глазам соседок, в которых, как и в ее, застыл немой вопрос.
И стоило Душечке покинуть их комнату, как Русалка отправилась на поиски неуловимой Габи, неизвестно чем так рассердившую воспитательницу.
А так как девушка могла находиться где угодно, то Русалка в первую очередь решила пройти к подвалам, о которых ей не так давно говорилось. Может, именно там она и найдет ее?
Путь к подвалам не занял у нее особо много времени, где те находились и как туда попасть, она узнала довольно давно, только вот спускаться туда не было ранее никакой необходимости.
И что же наделала Габи?
Занятая этим вопросом, она не заметила Табаки, выехавшего ей на встречу на своем Мустанге и чуть не уронившего ее, что многочисленные колокольчики тревожно зазвонили, а один и вовсе – оторвался, покатившись вниз туда, откуда только что появился Шакал, извещая о своем падение громким перезвоном, множащимся эхом и разносясь по всему помещению.
И, конечно же, в несчастливый день  у нее упал самый любимый колокольчик, подарок Ведьмы, который она обещала хранить как зеницу ока.
И Русалка поспешила вниз, про себя тайно молясь, чтобы она смогла найти давний подарок, оставленный старшей. Только вот не знала она, что Табаки, оставшийся наверху, решил «поблагодарить» ее за жилет, полученный им в Меняльный день, а потому услышала лишь слабый хлопок, звук закрывающейся двери, понимая, что  выхода назад нет, а впереди – лишь странный шелест, пугающий ее почему-то больше, захлопнувшейся двери.

Любите смелость нежеланья,
Любите радости молчанья,
   Неисполнимые мечты,
Любите тайну нашей встречи,
И все несказанные речи,
   И апельсинные цветы.
З. Гиппиус, 1897
Music: Broken Iris – We're Not Alone
Русалка осторожно спускалась вниз по крутым ступенькам, ведущим в темный подвал со странными и даже немного пугающими звуками, а колокольчики, вплетенные в длинные волосы, вторили каждому ее шагу.
Зачем было спускаться вниз, когда можно было остаться у двери, дожидаясь, пока кто-нибудь не найдет ее запертую здесь, она не знала.
Может, наконец, решила, что пора было избавляться от страха, таящегося у нее в сердце, что появился в тот день, когда она переступила порог Дома.
Конечно, много времени утекло с того памятного дня, но страх все еще был, обитал на задворках души, хоть и показывался редко, убаюканный теплом ее людей.
А еще Русалка боялась Изнанки Дома, о которой ходило так много легенд среди воспитанников, но чья тема не поднималась открыто даже внутри стай.
Просто Место.
И это Место пугало ее, как пугают сказки братьев Гримм маленьких детей, чьи нерадивые родители взяли совсем не те сказки, призванные успокоить детей, нет, они взяли те, от которых после в шкафу и под кроватью обязательно заводятся монстры, прогнать которых не в силах даже свет ночника, мягко освещающий комнату ночью.
Но сейчас вот Русалка решилась – на что, правда, сама не знала, но прекрасно осознавала, что должна. Да и старый талисман, подарок-украшение, дарил тепло, успокаивая, обещая, что все будет хорошо.
Добравшись до окончания лестницы и замерев на последней ступеньке, Русалка  заметила какое-то движение внутри, а после почувствовала на себе взгляд.
Мурашки побежали по коже.
Наверное, не стоило ей все же спускаться сюда, ведь она не Рыжая, готовая к любимым приключениям и способная выбраться из, казалось бы, самой безнадежной ситуации, и не Крыса, знающая столько о Доме и его обратной стороне.
Нет, она – Русалка, что предпочитала слушать о невероятных историях, происходивших когда-то здесь, завернутая едва ли не до подбородка в теплый плед с чашкой горячего чая, а не исследовать подвалы в одиночестве, после так не вовремя захлопнувшейся двери. 
- Здравствуй! – она интуитивно сделала шаг назад, а колокольчики в ее волосах тревожно звенят. Человека скрывает тень,  и разглядеть его лицо было почти невозможно, пока он не вышел в «свет» единственной, но едва работающей настенной лампы.
Сфинкс!
Кажется, на мгновение она забыла, как дышать, а его слова погрязли в гулком стуке ее сердца, что, наверное, был слышен даже ему, ведь сердце пустилось в какой-то невероятно быстрый пляс, за которым она совершенно не поспевала. А страх отступил и вовсе.
Почему из всех обитателей Дома ей посчастливилось застрять в этом старом подвале именно с ним, она даже не бралась загадывать, ведь, может, Дом действительно приглядывал за ней?
Русалка хотела было что-то сказать на слова Сфинкса о захлопнувшейся двери, но, кажется, разучилась говорить, а мысленно не могла поймать и пару слов, разлетевшихся в ее голове, словно потревоженные птицы.
Она вздохнула, успокаивая бешеный ритм сердца и собираясь с мыслями.
Ведь он даже не знает ее! А она уже ведет себя так странно!
Эта мысль мгновенно, словно таз с ледяной водой, охлаждает ее, и она делает шаг навстречу, преодолевая последнюю ступеньку на своем пути.
- Привет, - говорит она в ответ, а улыбка озаряет ее лицо. Пожалуй, Русалка никогда и не относилась к людям красивым, но была миловидной, и лишь искренняя улыбка действительно преображала ее неимоверно. – Дверь? – немного удивленно переспрашивает она, потому что мысли все еще немного перепутаны, а после, спохватившись, произносит. – А, да, она закрылась. Не знаю, правда, почему. Может быть  - сквозняк? – предлагает она варианты событий от чего могла захлопнуться эта несчастная дверь, в тайне, правда, догадываясь, что этому поспособствовал небезызвестный Табаки, что сейчас наверняка сидел там, наверху, приложив ухо к двери и пытаясь хоть что-нибудь услышать.
- И…- начинает она, наверное, готовая предложить еще пару вариантов, но замечает тихое поблескивание колокольчика в руках Сфинкса, ее колокольчика! – Ты нашел его! – восклицает она с восхищением, а глаза искрятся с непередаваемой радостью, что ее любимое украшение, подарок Ведьмы, нашелся.
Может, все же не зря она полезла в этот мрачный подвал?