|
"Дом, в котором..." |
 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » "Дом, в котором..." » Старые фотографии, старые истории » Игра с огнем
Игра с огнем
Участники событий:
Рыжая, Лорд, Ловеци тараканы в их светлых головахВремя и место действия:
Осень, "бабье лето", ДомОписание:
Ведь что бы ты ни делал с этой рыжей девчонкой: гонял с ней мячик, шутливо взбивал ей волосы или сгорал от ревности к ней - это все равно будет игра с огнем, понимаешь? Гибельная пляска двух воинов вокруг одного костра.
И если ты боишься задохнуться от дыма или сжечь брови с ресницами - не наклоняйся слишком близко к огню.
"Рыжая"...
Глядя на эту девушку, Ловец с каждым разом все больше убеждался в том, что у ее крёстника, кем бы он там ни был, - ни ума, ни фантазии. Назвать эту яркую, живую, игривую девчонку просто "Рыжей" - все равно что назвать кошку Муркой или ворону Каркушей.
Не разгадал простак-крёстник ее тайну, в упор не разглядел, что эта Рыжая - не какая-нибудь там обыкновенная рыжеволосая и белокожая девчонка, каких вообще-то толпы бродят по миру. Она только притворяется девчонкой, эта шакко, эта огненная лисица. Знает ведь, что ни одна душа в Доме больше не знает о ее оборотничестве, и потому резвится на воле: прыгает вокруг него, дразнится-пляшет в золотистом веере, который раскрывает вечернее солнце за ее спиной, вертит роскошным огненным хвостом, убегает пританцовывая обратно - след-в-след, по своим же следочкам в пыли... Ну типично лисья повадка!
Хотя, скорее всего, никаких плясок шакко на площадке перед Домом не было. Скорее всего, они просто играли в баскетбол.
Полсекунды загляденья на Рыжую Ловцу хватило как раз на то, чтобы потерять мяч.
- Ах ты ж рыжая бестия! - вскрикивает Ловец. И смеется.
Наперегонки они бегут к баскетбольному кольцу: Рыжая с мячом, Ловец - без мяча. У кольца он оказывается первым, подпрыгивает с вытянутыми руками - и все-таки, даже при его росте, недостаточно высоко: мяч мелькает в каких-то миллиметрах от пальцев и с упругим стуком падает позади него.
Рыжая ликует - хотя бы от того, что за все эти битых упрямых десять минут игры мяч залетел уже хоть в чье-то кольцо.
- Ладно-ладно, не скачи, - Ловец смахивает со лба налипшую прядь, - я тебе поддался. В следующий раз пощады не жди, хоть ты и девочка!
Он поднимает с земли пыльно-пупырчатый мяч, сует его за пазуху. Отвечает улыбкой с легким прищуром на хитрую лисью рожицу Рыжей: если это вызов, то Ловец его принимает. Лисы-оборотни - не так уж и страшно: для того, кто, бывало, ходил и на вервольфов... Он высмотрит все следы, которые заметает ее пушистый хвост, выследит, где из человеческих они превращаются в звериные и наоборот, он подгадает момент ее перевертышества, он не даст себя обмануть, он поймает ее и...
"И что тогда?", - спрашивает его внутренний голос, с легкой укоризной, - "Посадишь в клетку? Украсишь стену ее головой на деревянном медальоне, сделаешь теплый воротник из хвоста?".
"... нет. Я... поиграю с ней еще немного, а потом... отпущу", - отвечает Ловец, и сам сильно не уверен в последнем. Оттого рука, уже приобнявшая Рыжую, сжимается на ее плече чуть сильнее.
Вот так, вместе, они и доходят до крыльца Дома. Там, где появляется Рыжая, мир тоже вспыхивает своей рыжиной чуть ярче: будь то парочка листьев, шуршащих на баскетбольной площадке, случайная бабочка-пожарница, берегущая меж сложенных крыльев остатки уходящего тепла, будь то баскетбольный мяч в руках или даже соломинки вечерних лучей, поблескивающие рыжими искорками на своих концах...
Была бы Рыжая способна на все это, не будь она на самом деле настоящей шакко?
Ловец до последнего не снимает руки с плеча девушки; поглаживает кончик невидимого лисьего хвоста.
В Доме многие уже привыкли к его бесцеремонной манере здороваться и прощаться с друзьями (или с теми, кого Ловец бесспорно своими друзьями считал).
Тем не менее, оставались и такие, кто к этому безобразию не привык и привыкать не собирался.
Выходишь на улицу, и будто свет зажигается. Фальшивый, со всех сторон на тебя таращатся многоэтажки своими слепыми окнами, а ты вдруг становишься таким маленьким, что рискуешь исчезнуть насовсем. Многоэтажки осуждающе хмурят косые крыши, но ты не смотри. В Доме здоровенная трещина пересекает каждый кирпич, в ней ты можешь укрыться.
У Рыжей царапины повсюду: локти, колени и костлявые ладони – все перерезано-перебито, она прежила целую войну и осталась жива. Что с ней может статься? Не смотря ни на что, запрокидывает голову и смеется. С ней сталась победа, поэтому она готова получить мячом по носу столько раз, сколько нужно, чтобы еще испытать это ни с чем не сравнимое чувство триумфа.
- Спорим, в следующий раз ты скажешь тоже самое? - насешливая, почти высокомерная Рыжая контрастно меняется в лице, черные глазищи сощурины, как у хищника – вот-вот выпрыгнет из кустов, вцепится в глотку, разорвет на части. Где вы видели мальчика, который даст согласие на то, что его в чем-то обошла девчонка? – Но наступит время, и ты признаешь мое превосходство, потому что в третий раз отрицать будет глупо. Это уже статистика, - слишком уж часто она превращается в бывалого жильца Дома. Говорит чудными, но схожими фразами, вертит головой, словно заведенная, нервная, ожидающая то ли чуда, то ли неминуемой катастрофы, надвигающейся извне.
Ловец поднимает с земли мяч и уносит, как садящееся за спиной солнце. Потрескавшиеся, искусанные губы Рыжей расползаются в трумфальной ухмылке – аппонент повержен, аппонент уносит чужой трофей подальше с глаз.
- Может быть, когда-нибудь я позволю тебе победить, - смеется, и огненный всполох волос так и летает бешеным вихрем, как настоящие языки пламени. Ловец теплый, у смеющегося Ловца добрая, обаятельная морщинка в углу глаза, и он совершенно не боится людей. Единственное, что ее настораживает. Он играет по-другому.
В баскетбол, как все остальные, с ней – нет.
Но это же Джонатан, та самая Чайка Джонатан, общая тайна, общий Друг, не умеющий ни лукавить, ни притворяться – ничего из этого. Да и какая она чайка, какой человек, когда ее эмоции, ее чувства, ее любовь ко всему, что обитает в Доме – гораздо важнее и больше ее самой. Талант Рыжей – видеть насквозь все, что запрятано, забито досками, залито слезами, проникать туда, куда проход, на первый взгляд, намертво закрыт. Ее угольные глаза-рентгены читают души и видят в них целые истории. Как правило, хорошие.
Рука Ловца на ее плечах – естесственный жест, к которому она привыкла настолько, что уже почти не дергается, когда тепло ладони пробирается через ткань. Рыжая активно жестикулирует, смех будто отражается от каждой из стен, которые ее греют. Пылкая, пламенная девочка в коротком синем платье мерзнет в мгновение ока, покрываясь мурашками поверх веснушек.
- Было весело. Как насчет провести завтра матч-реванш? – наклоняет голову вниз, чтобы лучше видеть лицо Ловца, который почему-то остановливается. Конечно, она почти не надеется, что он согласится, но что может быть хуже не заданного вопроса? В этот момент Рыжая кажется небывало серьезной – такой, какой ее видят чрезвычайно редко. Такой, какой она себя не показывает.
- Реванш, говоришь..., - пальцы левой руки Ловца на ощупь водят по черным "меридианам", оплетающим мяч, пальцы правой - считают веснушки и мурашки на плече Рыжей, - Пожалуй, что да. Обязан же я взять реванш, раз продул.
Ловец немного жалеет о том, что сам не успел первым предложить то, что и так хотел; замечательно, сначала у него хитростью (причем чисто женской) увели мяч, потом забрали инициативу. И кто из них начинает играть нечестно?
- Хотя продуть такой, как ты, - не зазорно, честно говоря.
И пусть эта попытка какого-то неуклюжего комплимента тоже будет ему кем-нибудь где-нибудь засчитана.
Слушая победоносные речи девушки, он не удержался от усмешки: ишь ты; повертела перед ним бедрами, забросила мяч в его корзину, - а гонору на ее задранном носике уместилось столько, словно все кубки мира давно пылились у нее на полке в комнате.
- "Позволишь победить"?
Ой, точно ли о баскетболе они сейчас?...
- А что еще ты мне позволишь? - Ловец снизу вверх, нырком заглядывает Рыжей в глаза; в них темно и неуютно, но ведь где огонь - там и сажа, где свет - там рядом и темнота, без этого никак, - Когда-нибудь?
- Тогда завтра и посмотрим, чья возьмет, - Ловец от души потянулся, подняв мяч над головой; со стороны стал похож, наверное, на какого-нибудь атланта, держащего над собой Марс. Ну, разве что ни один атлант в древности не был таким тощим, - Не говори, как говорится, гоп, пока не перепрыгнешь, не дели ни с кем шкуру неубитого медведя и...
И Ловец не договорил: откуда-то спереди им прилетело пожелание чудесного дня. Демонстративно громкое.
На парадном крыльце Дома перед ними в своей блестящей колеснице восседал... принц не принц... граф не граф... Лорд вроде, или кто он там? Из местной домом-рощенной аристократии, короче, соль домовской земли. Первый красавец интерната, чтоб их обоих.
Обитал Лорд в Четвертой, о которой Ловец чего уже только не понаслушался, спасибо неумолчному жужжанию Кнопки над ухом. Впрочем, все это полезнее было слушать, скорее, тому же Волку, чем ему; сам он лично считал, что на свете есть куда более интересные занятия, чем быть в курсе жизни Четвертой. Баскетбол, например. Общение с Рыжей. Охота на огненных лисиц.
Пару раз Ловец видел Лорда среди карточных игроков Дома. Говорят, ему в покер проигрывали целые души, хотя что потом делал с оными Лорд - неизвестно. Однако как бы то ни было, своим лицом сейчас этот блестящий игрок в покер явно не владел. И взглядом. Лорд смотрел на руку Ловца, снова как-то саму собой оказавшуюся на своем законном месте - веснушчатом плече Рыжей - так осуждающе, словно незадолго до этого они вдвоем, позабыв о мяче, занимались в опавших листьях и пыли баскетбольной площадки всякими пылкими и страстными непотребствами. Хотя... судя по тому, какие они оба раскрасневшиеся, взмокшие и запыхавшиеся... и получившие, несомненно, удовольствие от игры... Ну как сказать - как сказать. Не так уж далеко от тех самых непотребств, если задуматься.
Как-то совершенно не вязалось лордовское пожелание доброго дня с очень красивым и очень злым лицом Лорда. Скорее, оно превращалось из пожелания в обещание устроить всем присутствующим такой "потрясающий день", что тряханет он не только их, но и стены Дома, и вообще, надолго им запомнится.
Не нужно быть большим умником, чтобы все это заметить и понять. Однако Ловец решил, что неплохо бы построить из себя сейчас ничего не заметившего и не понявшего дурака. Вдруг да прокатит?...
И обезоруживающе улыбнуться Лорду, сидевшему на крыльце мрачнее тучи:
- Славный денек, ага. Почему бы ему не быть славным. Ты-то так и просидел в четырех стенах после уроков, что ли? Подползай к нам, воздухом хоть подышишь.
И махнуть ему рукой.
Отредактировано Ловец (2014-07-24 12:19:08)
…сказал мне, что драконов
не бывает, а потом привел в их логово ©
Иногда все, что ты делаешь – большая ошибка. То, что ты говоришь, рушит стены, слой за слоем сдирая с них штукатурку, будто кожу, а все, до чего ты дотрагиваешься, обращается в пепел. Ты никому не можешь угодить, ты даешь надежду, от которой прочие режут вены. Ты так свято веришь, что от этого станет лучше, что даже о себе забываешь и о том, что самой впору вскрыться. Чужие эмоции, понимаете, потрошат не меньше собствнных.
Намеки для Рыжей – пустой звук, смущение – мимолетно, и если Ловец хочет застать ее врасплох явной провокацией, то выбранная им стратегия в корне ошибочна. Рыжая – не просто девушка с разрастающимся и пускающим корни комплексом относительно своей внешности, давно с ним смирившаяся и почти научившаяся жить, она – дикий зверек Дома, чьи инстинкты притупились еще в Могильнике. Чего ей, в самом-то деле, бояться? Ту, которую воспитали самые холодные и самые грязные стены, ничего не может оторвать от земли, кроме сказок, кроме живущего за плечом волшебства.
- Еще? – изгиб красных бровей, то ли насмешливый, то ли изумленный. Лицо заливается краской, становясь почти одного цвета с растрепанными ветром волосами, она отвешивает Ловцу подзатыльник и смешливо фырчит, отчего становится похожей на разгневанную кошку. Она бы и продолжила дубасить его по светлой голове, да того все же угораздило выбить ее из колеи. Как подножку подставил.
Комплименты. Они кажутся ей высшим проявлением лжи, совершенно мучительной, болезненной опухолью, они – единственное, чего она боится и что ненавидит. Как и многие здесь, Рыжая не переносит похвалу, потому что похвала ничего не дает, кроме тупого недоумения в последствии, когда кто-нибудь да посмотрит с презрением, когда кому-то да удастся втоптать в самую грязь. По уши. И будет так монотонно больно, как никогда, если ты в этой грязи – свободная рыба.
Что? Такой, как я? – Рыжая не злится. Не грустит даже, не обижается, как минимум – не понимает. Становится одной из серых стен, даже в лице меняется, больше походя на бездушное изваяние. Смотрит на сияющего Ловца бездонной чернотой и перестает улыбаться, разжимая пересохшие, потрескавшиеся губы:
- Ты ошибаешься, - голос хриплый от волнения и выкуренных сигарет. Ей и не раздосадовать бы и не сдержаться, но не поймет ведь, никто никогда не поймет. – Проиграть такой, как я, обиднее всего, - говорит, уголки губ приподнимаются даже, а глаза леденющие, отчужденные, словно Снежная Королева запрятала в них все свои осколки.
И холодом веет. Жгучим, до костей пробирающим, но Рыжая конечно знает, что этот холод ей не принадлежит. Поворачивает голову, наконец высвобождая Ловца из плена укоризненного взгляда, и понимает, откуда холод и кто его источник, эпицентр, самая высокая точка.
Она видела его всего пару раз, но совсем не знает. Лорд в Доме новенький, а о нем уже слагают легенды (постарался Табаки, не иначе), он разъезжает по кишащим коридорам с видом совершенного превосходства, хотя, вряд ли хоть что-нибудь понимает. И сам он – воплощение совершенства, агрессивной красоты, которую Рыжая предпочла бы не видеть вовсе. Красота для нее губительна, как для прочих – смерть. А Лорд, который является средоточием всего, что она не любит, смотрит в упор, и от этого взгляда ей не по себе не становится.
Ну и какого…? – даже додумать не усевает, как он уже оказывается рядом, говоря о «потрясающем дне» тоном, далеким от проявления положительных эмоций, которые хоть сколько-нибудь соответствовали бы слову «потрясающий». – Жуть.
И в очередной раз Рыжая не понимает, искренне отвечает ему Ловец или же его речь – не более чем плевок ядом в отместку. В любом случае, дела плохи – Джонатан, как любая уважающая себя чайка, предпочитал в шторм на море не соваться.
Кошмар, разговор-то не клеится, - кусая губы, она прокручивает в голове все новые и новые ругательства, но не решается произнести их в слух, все еще не вышла из транса, не нашла того баланса, той точки опоры, что вернет ее на землю. Глаза бегают с то ли настоящей, то ли фальшивой улыбки Ловца, замеревшего в нарочито расслабленной позе, на длинные белые пальцы Лорда, не находящие себе места, больше похожие на птичьи (или все-таки не птичьи?) крылья, чем на человеческую конечность. Даже пальцы красивые, ну что за невозможное создание!
- Что-то не так? – она спрашивает в лоб. Именно эта ее интонация, лишенная раздражения или гнева, выводит собеседников из равновесия, а некоторых даже пугает, в такие моменты Рыжая кажется незатейливой, простой, как лист бумаги. Не подыскивает слов, не теряется в них, утопая в высокопарных оборотах. Она спрашивает: «Что-то не так» и изредка моргает, дожидаясь ответа.
- Что-то не так? - спрашивает Рыжая, очевидно, требуя раскрыть ей, что тут вообще происходит. Спрашивает у Лорда, хотя Ловец понимает, что вопрос адресован им обоим. Спрашивает абсолютно без раздражения, без какой-либо досады и злобы, даже затаенной, - скорее, строго, как мать, заставшая своих мальчишек за проказами. Если бы Ловцу вообще довелось знать мать при жизни, возможно, он подивился бы схожести интонаций сейчас.
"Ты зачем дразнишь лисичку? Это же дикий зверь, она тебя укусит!"
"Это я у тебя хочу спросить, что не так", - думает Ловец, не спуская глаз с затылка Рыжей, тонущего в огненных кудрях, - "Я тебя разве дразню? По-моему, я все говорю искренне и серьезно. Ты хорошо играешь в баскетбол. Ты вообще чудо как хороша. Ты красивая, ты ловкая, ты огненная, ты лисица. У тебя есть своя тайна".
Но ничего из того, что ему хочется, Ловец сейчас не спрашивает и не говорит. Довольно, наверное, уже болтовни с ней, а? Нет, тут нужно что-то совсем другое. Думай лучше, что именно, придумывай; раз уж тебе нужна именно эта шакко, раз уж из всего Дома тебе хочется именно ее. Сеть, сплетенную из красивых изощренных словес, такая лисица легко обойдет, на прощание и правда укусит побольнее - и только мах ее рыжего хвоста ты и видел.
А сама Рыжая... Ну, кусаться она, конечно, не станет, но побить его побьет, если он нарвется. Некоторые девушки в Доме дрались не хуже парней, насколько он знал. Знатно могла разукрасить противника Крыса, если ее довести. Ласка - та и вовсе из-за какой-нибудь мелочи могла наброситься с кулаками, ногтями и шпильками туфель. Несколько неприятных минут могла доставить и зеленоволосая Химера, правда, била она больше словами.
Ну допустим, девчонке посчастливилось обойти его в баскетбол. Но если эта же девчонка и в этот же день побьет его на полном серьезе - это будет уже совсем не забавно и не смешно.
- Ну, это уж ты как знаешь, - ответил Ловец Лорду, - Ведь если задуматься, то нам и вдвоем с ней действительно неплохо. Я не жалуюсь, во всяком случае. А почему нам должно быть плохо?
И подмигнул разгневанному юноше, сидящему на крыльце, здоровым глазом.
"А ты ведь и правда парень-то не дурак? Сам все прекрасно видишь и очень правильно понимаешь. Езжай подальше на своей колеснице, за прекрасными нимфами и волшебными эльфийками. А в сером Доме, увы, таких, для тебя, не водится".
Упоминание о Рыжем, казалось, только больше его позабавило:
- Ну уж ты сказал. Хорошо, что Крысиный Король тебя не слышит - он бы наверняка обиделся, - Ловец покачал головой, - А что ты, интересно, подразумеваешь под "раз-вяз-ным поведением"?
Ловец проговорил то слово, словно иностранец, запнувшийся на незнакомом диалектизме.
- Кажется, веди я себя хоть чуть более развязно, чем то нравилось бы самой Рыжей, - давно бы уже ходил с подбитым глазом. Ты об этом не думал?
Ловец чинно убрал от девушки руку, напоследок, правда, обведя ее плечо пальцем под бретелькой платья и огладив предплечье. И начал с нарочитой неторопливостью подниматься по ступенькам лестницы на крыльцо.
- Просто я не знал, что кто-то еще в Доме, кроме той мымры Душеньки, воспиталки девчонок, корчит из себя полицию нравов, - Ловец задержался у коляски Лорда, и трудно сказать, чего в его голосе звучало больше - иронии или ехидства, - Ты корчишь ее перед всеми девушками в Доме или только перед теми, которых по умолчанию записал в "свои" - да только сами они о том не догадываются?
Он обернулся к Рыжей, на мгновение вернув себе прежнюю, совсем не напускную беззаботность:
- Так, значит, договорились? Завтра на этом же самом месте и с этим же самым мячом, - Ловец крутнул означенный на пальцах, как привыкли делать заправские баскетболисты, - И вообще-то я имел в виду всего лишь то, что ты хорошо играешь. Победить меня трудно, потому что, знаешь, в этой игре и у меня руки растут не оттуда, откуда у людей - ноги.
С этими словами он вошел в главный холл Дома, многолюдный и шумный даже в этот час.
***
Спортзал оказался почему-то закрыт, физкультурник тоже куда-то делся. Ловец хотел уже было не заморачиваться и закинуть мяч в подсобку как-нибудь через окно, но... День и в особенности вечер и правда выдались чересчур хорошими, наверное, стоит поблагодарить жизнь за это? И не чинить людям проблем и неприятностей, а просто, по-человечески подождать преподавателя... ну, где-нибудь? Неподалеку?
Ловец посмотрел на заплеванный и замызганный подоконник напротив спортзала, по которому, кажется, стыдно было бегать даже тараканам, потом повернулся в сторону коридорчика с десяток-другой шагов, ведущего к Перекресточному дивану. Выбор был очевиден.
Немного повертевшись на этом громоздком, потертом предмете мебели серо-зеленого цвета и найдя самую удобную позу, какая только смогла найтись, Ловец откинул голову, устроив затылок в подходящем изгибе спинки дивана, прикрыл глаза и стал ждать.
Рыжая бушует, подобно разыгравшемуся пожару. Рыжая едва заметно сжимает и разжимает кулаки, почти сотрясаясь от ярости. Внутри все горит, полыхает таким пламенем, что адское пекло показалось бы незатейливым курортом для туристов – даже лицо пошло красными пятнами, словно огонь грозился вот-вот вырваться наружу, чтобы эти двое поняли, каково это – с ним шутить.
Равнодушие в голосах, оно так знакомо, что ничего не дергает, не обрывается, просто зверь внутри прижимается все ниже к земле и готовится к прыжку, выпустив когти. Тот самый зверь, о котором не раз обмолвились Пауки, тот зверь, которого так опасаются другие девчонки, тот зверь, которого она вскармливала год за годом, сама того не ведая.
Но вот речь заходит о Рыжем, и чудовище срывается с цепи, девушка даже не пытается его удержать, разжимая пальцы, выпуская его на свободу. Никто при ней не смеет говорить о Рыжем плохо, ничего они, черт возьми, не знают о нем, ничего, чтобы судить, и уж тем более – осуждать.
Она, не ведая, что делает, налетает на Лорда, бьет его кулаком по красивому лицу и почти кричит:
- Никогда, слышишь – никогда не оскорбляй его при мне, ты понятия не имеешь, какой он! – Рыжая упирается дрожащими от ярости ладонями в подлокотники лордовской коляски, бесцеремонно наплевав на все личные пространства, и сейчас она совсем не похожа на ту девчонку, которая всего пару минут назад смеялась над Ловцом и его «кривыми руками». – Не надо говорить о том, о чем не ведаешь, от этого ты не становишься лучше него, - она отходит от Лорда, переводит дыхание. Наверное, надеется раз и навсегда показать обоим распетушившимся мальчишкам, кому не стоит ездить по нервам. Эти нервы закаляли особы и покруче.
- А ты, кажется, тоже возомнил, что знаешь Рыжего лучше всех? – пока Ловец распаляется ответными выпадами в сторону Лорда, Рыжая начинает догадываться, что здесь к чему, и теперь настает его очередь.
Зря ты это сказал, - она, может, и не хочет становится в их глазах врагом, по правде говоря, надеясь, что все-таки им не станет, но они задели слишком ценное для нее, слишком личное, чтобы она могла отреагировать иначе.
- И подбитый глаз я тебе обещаю, если продолжишь умничать.
Их было уже не остановить. Ни Лорда, который сверлит взглядом так, что становится то неловко, то совестно, как будто они действительно сотворили нечто ужасное - такое, в чем нормальные люди обычно раскаиваются. Ни Ловца, чьи колкости сыпятся безудержным градом, но долетают до адресата лишь время от времени.
Рыжая достает из маленького кармашка сигарету и закуривает. Молча сверлит взглядом. Готовится к новой раздаче оплеух. Сначала ей хотелось развернуться и уйти, громко топая, будоража расслабленных жителей Дома разгневанным лицом и сверкающими черными глазами, затем она передумала, не желая брать грех на душу, если мальчишки ненароком переубивают друг друга, а уже через пару минут ей становится весело от осознания того, что Ловец и Лорд так сильно увлеклись перепалкой друг с другом, что, кажется, вообще забыли с чего все началось и о самой Рыжей в частности.
Мы все такие. Колючие, норовящие сломать друг друга еще больше, чтобы мы стали похожими на выброшенных кукол. Чтобы стали выброшенными куклами. Опустошенными, с бусинами ничего не выражающих глаз.
Они не виноваты, - Рыжая осторожно переводит взгляд с Ловца на Лорда, тушит сигарету о стену. В чем не виноваты? В том, что, вместо поддержки, вместо руки помощи, они жалят друг друга, добивают, мечтают растоптать, стоит отвернуться?
- Вы высказались? – не выдерживает. – Если да, - смотрит вслед удаляющемуся Ловцу. Похоже, и впрямь высказались, по крайней мере один из них. – То позвольте и мне.
Вы здесь » "Дом, в котором..." » Старые фотографии, старые истории » Игра с огнем
